Корпус вепсского языка

[?]

Тексты

Olimaa me mechudoo

диалектные тексты

южновепсский диалект

Информант: Смелов Федор Никитич, г.р. 1934, место записи: Сидорово (Sodjärv), Бокситогорский р-н, Ленинградская обл., г. записи: 1964, записали: Зайцева Мария Ивановна, Муллонен Мария Ивановна

М. Зайцева, М. Муллонен, Образцы вепсской речи, (1969), с. 233-234; ф/архив ИЯЛИ КарНЦ РАН: № 471/3

Olimaa me mechudoo		Были мы на охоте

Olimaa me mechudoo Mikulaimu Kudr’ašovamu.		Были мы на охоте с Николаем Кудряшовым.

Käelimaa Ropal’ojamu, käelimaa Krupenile.		Ходили по речке Ропаль, ходили на Крупень.

Sid’ Krupenii magazimaa ihten en, a toežeks eks mecha.		Потом в Крупени поспали одну ночь, а на вторую ночь в лес.

Mecnikaa esija kerdaa.		У охотника ночлег с собой.

Löuzimaa rudan.		Нашли сухую сосну.

Nikolai minei basib: «Čapa neče rud».		Николай мне говорит: «Сруби эту сосну».

Hänle ii melimu rud-se mujub».		Ему не нравится эта сосна.

«Mä, – basib, – mänen, näehtan miš-ni paremb možet putub».		«Я, – говорит, – пойду, посмотрю, может, где-нибудь лучше найдется».

Mä čapan necen rudan, kulištin’ – kričib: «Fed’a! Fed’a!».		Я рублю эту сосну, слышу ('услыхал') кричит: «Федя! Федя!».

Nu, verno, kondjan päle nar’vihe.		Ну, наверно, на медведя нарвался.

Oružjad molembad fatin’ i josta.		[Я] оба ружья схватил и бежать.

Joksin’: «Miak sinai slučihe?».		Прибежал: «Что у тебя случилось?».

– «Kunic, basib, kunic».		– «Куница, – говорит, – куница».

Hän rudad ečmha män’, nägeb – mecoen’ jäl’ged.		Он сосну искать пошел, видит – следы глухаря.

A hänoo ol’ fonarine.		А у него был фонарик.

Fonarižoo-se svetäuz’ jäl’gimu, nägeb – mecoen’ jäl’gimu bradind kunic.		Фонариком посветил по следам, видит – по следам глухаря бродила куница.

Kunic libund kuzhaažhe.		Куница взобралась на елку.

Hän kuzhaažhe ku svetäuz’ fonarižoo, ka kunic-se sigäpä hipäht’ toežhe.		Он как фонариком посветил на елку, так куница-то оттуда прыгнула на другую.

Kutak nece kunic sada?		Как эту куницу достать?

Pimed, nägu kunicad ii, i ampta ii nägu.		Темно, куницы не видно, и стрелять не видно.

Hän fonarižoo svetib, a sä, basib, ambu.		Он фонариком светит, а ты, говорит, стреляй.

Kunic maha hipni.		Куница на землю спрыгнула.

A meil’ oli koeraene, mugoene kužuine.		А у нас была собачка, щенок такой.

Nece koeraene-se hänle jäl’g’he tačihe i pr’amo jäl’geti, jäl’geti, en teda, midak ii rohtind fat’t’a.		Эта собачка-то бросилась за ней и прямо друг за другом, друг за другом; не знаю, почему не посмела схватить.

Meile ampta ii sa mugažo, koeraežen rikomaa.		Нам тоже стрелять нельзя, собачку убьем.

Sigä vidišt-kulu mugoene, lomtaho-se.		Там чащоба такая, валежник.

Krutihe, krutihe jäl’gete da joks’pa.		Крутились, крутились друг за другом и убежали.

A sid’ oli hänä vanh koer, čoma, a se mida-se iivoiškaaz’, kotomkoenoo ištįi.		А потом была у него старая собака, хорошая, но она что-то заболела, у котомок сидела.

Tulimaa lämooženoo sina.		Пришли [мы] туда к костру.

«Nu, Fed’a, – basib, – riko koer».		«Ну, Федя, – говорит, – убей собаку».

– «Mä sinun koerha en tabadu, riko iče, tariž ka».		– «Я к твоей собаке не притронусь, убей сам, если нужно».

– «A näged, – basib, – mičen tegi čepuhan ka, ii tulend, hän tabadanuiž kunican, a se kužuine i rohtind fat’t’a-gi».		«А видишь, – говорит, – какую чепуху сделала, не пришла, она поймала бы куницу, а тот щенок не посмел и схватить».

Toežoo päevaa libuimaa.		На следующий день (мы) поднялись.

Necen koeran hän jät’ mecha, basib: «Koleb ka koleb, а tuleb ka tuleb».		Эту собаку он оставил в лесу, говорит: «Подохнет, так пусть подохнет, а вернется, так пусть вернется».

Muga hänoo nece koer päliči koomes päeväs tul’ kod’he, a oli jätet jo surmale.		Так у него эта собака через три дня вернулась домой, а была оставлена уже на смерть.

I jäl’ges voo mecti sidamu koiramu i ihtet vod-gi, i sečas hän igan hänen johtuteleb-gi.		И после еще охотился с этой собакой не один год, и сейчас он всегда ее вспоминает.