Корпус вепсского языка

[?]

Тексты

Список текстов / подкорпус вепсских сказок

Prihä ot't’ akaks lindun

подкорпус вепсских сказок

северновепсский диалект

Информант: Рябчикова П. Е., г.р. 1862, место записи: Залесье (Mecantaga), Прионежский р-н, Республика Карелия, г. записи: 1937, записали: Власьев Г.Е., Карпов П.

Вепсские народные сказки, (1996), с. 77-85; НА КарНЦ, кол.56, ед. хр. 4

Prihä ot't’ akaks lindun		Парень взял в жены птицу

Ende eli ukk da akk.		Жили старик со старухой.

Ukol da akal oli üks’ poig.		У старика и старухи был один сын.

Nece mamm kol’. Nu, koliškanz' bat't’.		Мать умерла, стал умирать отец.

Nece bat't’ kucuškanz poigan.		Пригласил он сына:

– Vot, sanub, – poig, mina nügudi kolen. Sina, poig, elä i rada, mise vandhad kuštteiž i sö, ka mise liib oliž medenke.		– Вот, – говорит, – сын, теперь я умру. Ты, сын, живи и трудись, да так, чтобы сошники блестели, а ешь, чтобы хлеб был как с медом.

Nece bat't’ kol’.		Отец умер.

Poig kaikuččel päival vandhad aji.		Сын каждый день точит сошники.

Batei käs’k rata sihessai, mise liib tegižihe söda ku medenke.		Отец наказывал работать так, чтобы хлеб стал как с медом.

Nece poig:		Сын:

– Vaitti, libo probuida rata da küntta küläks.		. Да не попробовать ли в полную силу поработать и попахать.

Nece prihä radaškanz küläks, ka liib tegihe maged.		Парень наработался вдоволь, и хлеб стал сладким.

Prihä i sanub:		Он и говорит:

– Proudan batei sanii: radad, ka liib tegese maged.		- Правду говорил отец: когда вдосталь наработаешься, то и хлеб станет сладким.

Bat't’ nakaži:		Еще отец наказывал:

-Poig, naimha lähted, ka ken ezmäine vastha puutub, sida i ota.		- Сын, когда будешь жениться, то бери ту, которая первая придет навстречу.

Nece poig i zadumai naida.		Сын надумал жениться.

Läks’ hän mecnikoimaha oružd'anke.		Пошел он охотиться с ружьем.

Läks’, ka hänele lindįine vastha tuli.		Идет, а ему навстречу птичка.

Necin lindįižen tahtel’ ampta, ka hän uugale d'o nagolo ištuze.		Он хотел застрелить птичку, а та садится ему на плечо.

Nece prihä-se sanub:		Этот парень и говорит:

– Batei sanįi, mise ken vastha tulob, ka otta milei nece lindįine.		– Отец наказывал взять первую встречную. Возьму я эту птичку.

Necen lindįižen toi hän kodihe.		Принес домой он эту птичку.

Eletaze, ka lindįine min voib rata.		Живут они. Птичка делает, что может.

Eletaze d'o koume päivad.		Живут они уже три дня.

Nece prihä mäni rindal babįinnu.		Пошел парень к бабке-соседке.

Babįil i küzub:		Говорит он бабке:

– Milei om todud lindįine akaks, bateil om kästtud.		– Принес я себе в жены птичку, отцом так наказано.

Nece babįi i opendab:		Эта бабка его наставляет:

– Ota poutintrub i käske homen ombelta paid da kad'd'ad.		– Возьми полотно и заставь завтра сшить рубаху и кальсоны.

Nece prihä d'o tuli kodihe, ot't’, andįi truban poutnad, käs’k tehta paidan, kad'd'ad.		Пришел парень домой, дал ей полотно, велел сшить рубаху и кальсоны:

– Mina olen otnu sindei emagaks.		– Я взял тебя в дом хозяйкой.

Nece prihä läks’ mecha mecnikįimaha.		Пошел парень в лес на охоту.

Nece lindįine ot't’, adivoks tegihe, adiv tegihe, ka što nado.		А птичка превратилась в барышню. Стала она девушкой что надо.

Necile prihäle paidan, kad'd'ad ombel’ i varnha ripput’.		Сшила она ему рубашку и кальсоны и повесила на вешалку.

Ka lindįižeks i kändihe.		Сама снова превратилась в птичку.

Nece prihä tuli, ka par sobid ombeltud varnas.		Пришел парень домой, а пара белья уже сшита и висит на вешалке.

Nece prihä babįinnu i d'oksob.		Парень бежит к бабке:

– Babuško, sanub, – ombelnu om paran sobid.		– Бабушка, – говорит, – она сшила пару белья.

– Vot, sanub babei, – homen möst käske sobid ombelta, a iče mäne to üks'voččid viceižid i sanu, mise män mecha, a iče vardiiče verejan taga.		Бабка наказывает: – Завтра опять вели сшить белье, а сам иди принеси однолетних прутьев и скажи, что пойдешь в лес, а сам подкарауливай за дверью.

Nece niižne paidad, kad'd'ad ombel’, vereile i läks’.		Девушка сшила рубашку, кальсоны и пошла во двор.

Nece prihä näggob verejan taga, mise niižne lujas krasivį.		Парень видит из-за ворот, что девушка очень красивая.

Nece niižne tagaze proidiškanz', prihä hänt i tabaz’ i dotogo necen niiččen löi nenil viceižil.		Эта девушка стала проходить обратно, парень и поймал ее и стал стегать
		этими прутьями.
Nece adiv d'o kändihe säkijaks zverikš: hän i gadaks, händikahaks.
		Девушка стала превращаться во всяких тварей: и змеей, и волком.
Potom kändihe värtnäks.
		Потом превратилась в веретено.
No, nece prihä i sanub:
		А парень и говорит:
– Nazad, zolota gora, naper'ot, moloda žena.
		– Сзади золота гора, впереди молода жена.
Nece prihä ot't’ värtnän katkeiž i kandon alle i pani.
		Этот парень Ввял веретено, разломил и сунул
Adiv tegihe, ka što nado.		под пень.

I eläškat'he.		Девушка стала что надо.

Adiv-se i sanub:		Стали они жить.

– Aigiš, Van'uša, sina zavodid mindei opeta.		Молодуха и говорит:

Hö eläškat'he.		– Рано ты, Ванюша, начал меня учить.

Nu, toižiš maišpei tedišt’ prihä, mise om hivä adiv. Adivon pidab otta		Живут они.
toižihe maihe.
		Но в чужедальней стороне узнал парень, что есть красивая девушка. Девушку – надо увезти в другие страны.
No siga hiil oma d'agi-babad slugad.
		А служанки у них там бабы-яги.
Van'ušad i kuctaze carinnu.
		Позвали Ванюшу к царю.
– Vot, sanub, – Van'uša, sina maltad, sanutaze, detskijan suman lüuta.
		– Вот, – говорят, – сказали, что ты, Ванюша, можешь найти детскую суму.
Nece prihä sanub:
		Парень говорит:
– En mina malta.
		– Нет, не сумею.
Nece murzeimennu i tuli. Murzeimele i sanub:
		Пошел он к молодухе и говорит:
– Milei ninga kästtihe tehta.
		– Мне вот так приказали сделать.
Nu vot, murzein openz’ hänt i selgit’, kut lüuta.
		Ну вот, жена научила его, где и как
– Mäne dorogad möto i siga künttaze serįjal höbol.		найти.

Nu vot, sina dergeida koume karvašt’.		– Иди по дороге, там пашут на серой
		лошади.
Nece i mäni detskijan sumannu.
		Ну вот, ты выдерни три волоска.
A siga maa d'o kaik träsiše.
		Тот и пошел за детской сумой.
– Ne träsis’ mat’-sįra zeml'a, na tebe podarki.
		А там вся земля дрожит.
Nece ot't’, karveižed hiit’ sinna i sigapei lähttihe sumad, sundugan celijan.
		– Не трясись, мать-сыра земля, на тебе подарки.
Vot, nece prihä sundugan ot't’ pän pälagele i kodihe carile vöb.
		И бросил он туда волоски, а оттуда – сумы, целый сундук.
Nened d'o slugad pordhil varastetaze:
		Взял парень сундук, поднял на голову и несет царю.
– Anda, mö vöm.
		А служанки на крыльце ждут:
Nece prihä sanub:
		– Давай мы отнесем!
– Ken lüuz’ da toi, ka se i vöb.
		Парень говорит:
Necen suman i vei.
		– Кто нашел, тот и отнесет.
Car’ sanub:
		И отнес он это.
– Min-že voin pän čapta?
		Царь сокрушается:
Nece prihä möst kodihe läks’.
		- Как я отрублю ему голову?
Nened slugad i möst zamekait'he: kuni ii izvotkoi prihäd, ka iisa otta murzeint.
		И опять пошел этот парень домой.
Car’ sanub:
		А служанки эти вновь намекают: пока этого парня не изведешь, не взять эту молодуху.
– Van'uša, sina mahtad tehta carin longen, kaiked, okrome lindunmaidod oliž, siga kaiked oliž.
		Опять царь говорит:
Nece prihä kodihe läks’, tuli murzeimennu i sanub.
		– Ванюша, ты умеешь приготовить царский обед. Пусть все будет, кроме птичьего
Murzein sanub:		молока.

– Mina sanįin silei, mise aigiš zavodid opeta, äi hlopotįid liinob, nece murzein sanub, – vere magatta.		Пошел парень домой, пришел и рассказал
		жене.
Nece murzein kuna-se kävelz’ i tegi do togo longen, kaiked, okrome
lindunmaidod.		Жена говорит:

– Mäne, sanub, – vö i ala anda nenile d'agi-babįile vöda.		– Я тебе говорила, что слишком рано ты начал меня учить, много хлопот будет. Ложись спать, – говорит.

Nece prihä i vei.		Жена куда-то сходила и приготовила до того хороший обед, было все, кроме птичьего молока.

D'agi-babad d'o pordhil siištaze:		– Поди, – говорит, – отнеси, не давай отнести бабам-ягам.

– Anda, Van'uša, mö vöm.		Парень и отнес.

– En d'o anda, ken toi, se i vöb.		Яги-бабы уже на крыльце сидят:

Nece car’ i sanub:		– Дай, Ванюша, мы отнесем.

– Kut mö voim hänel pän čapta, hän möst tegi longen.		– Нет уж, не отдам. Кто принес, тот и отнесет.

Nece prihä möst kodihe tuli.		Царь говорит:

Proidi väheine aigad, i prihän möst kuctaze carinnu.		– Как мы отрубим ему голову, ведь он приготовил заказанный обед!

– Vot, sanub, – Van'uša, sina mahtad eläbid gusid tehta.		Парень опять пришел домой.

Se božiže:		Прошло немного времени, и парня опять зовут к царю.

- En mahta.		– Вот, – говорят, – Ванюша, ты умеешь живых гусей делать!

A hö sanutaze:		Тот божится:

- Et tehne, ka tegeze pä čapta.		– Не умею!

Vot nece prihä i sanub Nastasja-prekrasnajale:		А те говорят:

– Näged, mina sanįin, aigiš sina zavodid mindei opeta, ak i sanub, – mä pakiče kuks aigad nenid kaks’ akad, kudambid pidab izvot’t'a.		– Не сделаешь- так придется голову отрубить.

Tuld'he. Läh'the.		Вот парень и рассказывает Настасье Прекрасной.

Murzein andįi paikeižehe entä mida kirdit’, nu i selgit’ hiid ičeze rodimijale		– Видишь, я говорила, что рано ты стал меня учить - и говорит жена. - Иди, попроси на месяц этих двух старух, которых нужно извести.
male.
		Те пришли.
Nu vot, nene mänd'he, mänd'he kuverdan-se aigad.
		Когда они отправились, жена дала что-то в платочке, что-то написала. Ну, и послала их в родимые края.
Pertiine i tuli.
		Вот идут они, идут сколько-то
– Pertiine, pertiine, päivhapei ocin, miihepei pordheižin.		времени.

Pertiine azotihe.		Навстречу избушка:

Pert'he i mändhe.		– Избушка, избушка, лбом к солнцу, к нам крылечком!

– Fu, fu, tritsat tri goda žila, russkogo duha ne videla, russkii duh javilsa.		Избушка и остановилась.

Nece prihä i sanub:		Вошли они в избушку.

– Babuško, hilläšti, čomašti.		– Фу-фу! Тридцать три года жила, русского духа не видела, русский дух явился!
Ed ehtnu sötta, ni d'otta, a rigehtid kidoštada.
		Парень и говорит:
Nece akk i küzub:
		– Бабушка, потише и спокойнее!
– Kuspei tö olett, kuspei mänett?		Не успела накормить-напоить, а спешишь накричать.

Nece prihä i sanub: – Ninga i ninga. Sanutihe: täs tehtaze eläbid gusid.		Старуха и спрашивает:

Akk i sanub:		– Откуда вы будете, откуда идете?

– Minun poigad tehtaze.		Парень и говорит: так, мол, и так, сказали, что здесь делают живых гусей.

Vot, sanub, – poigad tuldaze, ka kuna tiid panda?		Старуха и говорит:

Hö tiid södaze.		– Мои сыновья делают.

Nece ot't’, pani ühten kaimloho, toižen pani toižhe, prihän – pän pälagele.		Вот сыновья придут, так куда мне вас
		девать?
Vot, nene prihäd i tuld'he mecaspei.
		Они вас съедят.
– Entä mida om russki duh pertiš.
		Взяла она и одну положила под одну подмышку, другую – под другую, а парня на макушку.
– Old'he naku rahvaz, mamm sanub, – kästtaze gusid eläbid tehta hö.
		Вот приходят сыновья из лесу:
– Mikš-žo pästid hiidazei?
		– Почему-то русский дух в избе.
– Vaitti, mina pordhile mänen, hiikaldan.
		– Были тут люди, – мать говорит, – просят живых гусей сделать.
Mäni, trähni, hö i lähttihe.
		– А почему же ты их отпустила?
Tuld'he pert'he.
		– А подождите, я пойду на крыльцо, крикну их.
Prihäd i sanutaze:
		Пошла, тряхнула, они и выпали.
– Mida kävelett?
		Пришли в избу.
– Kävelem, sanutaze, – tö maltatt eläbid gusid tehta.
		Парни спрашивают:
Nene prihäd sanutaze:
		– Зачем пришли?
– Siičas, söm da d'om i tegem.
		– Ходим мы... – говорят, – вы умеете живых гусей делать?
Söd'he, d'od'he i lähttihe tehmaha.
		Эти парни отвечают:
– Anda, sanutaze, – miile tänna pidatei mez’.
		– Вот сейчас мы поедим да попьем – и сделаем.
Nece akk mäni, akan i selgit’.
		Поели, попили и пошли делать.
– No, vot, sanutaze, – tulid, ištte i nukkahta ala. A nukkahtad,
ka sad korvale.		– Дай кого-либо, кто посветит нам.

Nece akk, rouk, pidät’, pidät’ i		Мать и послала одну из старух.
nukkaht’.
		– Ну вот, – говорят, – пришла – и садись, посвети нам, да не дремли, а задремлешь – оплеуху получишь.
– Nukkahtid?
		А старуха, бедная, светила-светила и задремала.
Akk ii teda, mida sanuda.
		– Задремала?
Sanub:
		Старуха не знает, что ответить.
– Nukkahtin.
		Говорит:
Hö – korvale, akk i riktihe.
		– Задремала.
– Anda toine pidatei.
		Они ей по уху – и убили старуху.
Nece toine akk mäni.
		– Дай другую посветить нам.
– Nu vot, sina ala nukkahta, akale i sanutaze.
		Вторая старуха пошла.
Akk nukkaht’. Akale i sanutaze:
		– Ну вот, ты не дремли, –
– Nukkahtid?		говорят старух.

Akk sanub:		Старуха вздремнула, старухе и говорят:

– Nukkahtin.		– Задремала?

Akale päd möto korvale hlopni, akk i kol’.		Старуха говорит:

– Nu vot, nugudi tule iče.		– Задремала.

Nece prihä i mäni.		Старухе по уху – она и умерла.

– Tulid, a nukkahtad ka i silei		– Ну вот, теперь ты иди сам.
se-žo.
		Этот парень и пошел.
Nece prihä pidät’ i nukkaht’.
		– Вот ты пришел, а если вздремнешь, то и тебе будет то же.
– Sina nukkahtid? - sanutaze.
		Парень подержал и вздремнул.
Prihä sanub:
		– Ты задремал?
- En nukkahtanu.
		Парень говорит:
– A min tegid?
		– Не дремал!
– A dumein.
		– А что ты делал?
– Min dumeid?
		– Думал.
– A märgad mad, vei kuivad om enamb? Prihä sanub. Märgad mad om enamb.
		– О чем ты думал?
– Vaitti, mö mäam märičem. Iilä proud, ka surm silei.
		– Чего больше, сырой или сухой земли? – парень говорит. – Сырой земли больше.
Mänd'he. Märitihe - i märgad mad enamb.
		– Подожди, мы пойдем измерим, если неправда, то тебе будет смерть.
Hänen proud i läks' .
		Пошли, измерили, – сырой земли больше.
Edeleze i pidatab.
		Его правда оказалась.
Nu, möst i nukkaht’.
		И дальше сидит и светит.
Möst sanutaze:
		И опять вздремнул.
– Nukkahtid? – sanutaze.
		Опять спрашивают:
– En, sanub, – dumein.
		– Вздремнул?
– A min dumeid?
		– Нет, я думал.
– A dumein: pen’t mecad vei sur’t enamb om. Mindei möto, sanub, – pen’t mecad om enamb.
		– О чем думал?
– Vaitti, sanutaze, – mö möst märičem.
		– А думал – мелкого или крупного леса больше?
Nu vot, händast möto i läks’: pent’ mecad enamb.
		– Подожди, – говорят, – мы измерим.
I möst pidatab edeleze.
		И опять оказалось, как он думал: мелкого леса было больше.
Hän i nukkaht’ möst.
		И опять сидит и светит им.
– Nukkahtid?
		Опять вздремнул.
– En, sanub, – nukkahtanu, a paikeižen kormanaspei otin.
		– Вздремнул?
– A nu vei, sanutaze, – mii om silei paikeižes?
		– Нет, – говорит, – не вздремнул, а платочек из кармана взял.
Ottihe paikeižen, lugetihe: nece om hiide vävu.
		– А ну-ка,говорят, - что у тебя
– Oh, sanub, – mö hätkestįim, adiv om ottud i stolan taga išttaze, varastetaze		в платочке?
čas na čas.
		Взяли они платочек, прочитали: это же их зять.
Ottihe, teravašti nened gusid tegaltihe i sanutaze:
		– Ох, – говорят, – мы опаздываем: там молодушка украдена, все сидят за столом и ждут [пира] с часу на час.
– Kudamb miiš teramba vöb?
		Взяли они, быстренько этих сделали гусей и говорят:
Üks’ sanub:
		– Кто из нас быстрее отнесет?
– Mina vön časus.
		Один говорит:
Toine sanub:
		– Я отнесу за час.
– Mina vön poles časus.
		Второй говорит:
Koumanz’ sanub:
		– Я отнесу за полчаса.
– Mina sil'male panen, mignin i siga liinoba.
		Третий [их зять] говорит:
Nu, nece sil'male pani i migni.
		– Я положу на глаз, мигну – и там будем.
Hö d'o pordhil oma.
		Ну, он положил на глаз и мигнул.
Nece adiv d'o siga varastab, ii usko.
		И вот они уже на крыльце.
Adiv nägišt’, mise mänob prihä, d'o tulob. Nece niižne d'ougal stolale i lavale hippäht’, ot't’ nene gusid kaivįi da päst’ vämmaha. Adiv i sanub:
		А девушка там уже ждет.
– Gusi, što možete igraite.
		Девушка увидела, что идет парень,уже подходит. Эта девушка ногой на стол и на пол прыгнула, взяла гусей, отпустила их играть и говорит:
Nened gusid dotogo tehthe, stolad veretihe, narodad äjan riktihe.
		– Гуси, что можете, играйте!
A car’ i sanub:
		Эти гуси до того играли, что столы перевернули, много народу убили.
– Azota, ika kaikid d'o rikįid.
		А царь говорит:
Nece murzein i sanub:
		– Останови их, а то всех перебьют.
– Gusi, što možete, to i igraite.
		А она говорит:
Nece car’ sanub:
		– Гуси, что можете, то и играйте!
– Täizö, azota!
		Царь кричит:
A prihä sanub:
		– Брось, останови!
– Kirditaned kaikele carstvole carikš, ka askei azotan.
		А парень говорит:
Nece car’ ot't’ i kirdit’ carikš i tänambei siga eletaze.
		– Назначишь меня царем всего царства, то остановлю.

		Вот царь и назначил [букв.: записал] его царем, и сегодня они там живут.